Февраль 2025. В поисках бога или Питера Тиля 😇

Вкладка с лонгридом The New York Times «Seeking God, or Peter Thiel, in Silicon Valley» (gift-ссылка) висела у меня в браузере неделю. Потом я перезагрузила ноутбук и вкладка пропала, но я решила не сдаваться: нагуглила лонгрид, снова его открыла и пообещала себе в ближайшие дни обязательно прочитать. И что ты думаешь? Прочитала. Очень уж меня название заинтриговало — казалось, лонгрид должен перекликаться с материалом The Atlantic «The Dictatorship of the Engineer», о котором я недавно писала:

«Автор утверждает, что глубоко в западном сознании лежит идея о подчинении гению-инженеру, который наведёт порядок в окружающем хаосе и приведёт мир к золотому веку изобилия и гармонии. Ого. Любопытно, что эти технократические мечты тесно переплетаются с трендом на духовность, спиритуализм, нумерологию, астрологию и карты таро».

Мои догадки оправдались и даже превзошли ожидания, так как выяснилось, что карты таро и астрология — это спиритуализм для менеджеров среднего звена. Богатейшие люди мира уже прошли этот этап и сейчас увлечены христианством и господом нашим Иисусом Христом. But with a twist, разумеется.

У меня сложные отношения с религией. Когда я была подростком, мой дядя тщетно пытался заставить меня молиться и читать детскую Библию. Кульминация нашего «религиозного» общения случилась в один зимний день, когда я собралась идти гулять с подружкой и надела короткую юбку и полосатые гетры. Гетры тогда были в моде (вангую, что скоро они снова вернутся) и я сама их сделала, обрезав и подшив старые вязаные штаны. Дядя увидел меня, остановил и стал говорить что-то про христианство и что это некрасиво, и девочки так ходить не должны. Я сказала, что мне так нравится и я хочу пойти на улицу в гетрах. Он упёрся, достал откуда-то цветную брошюру про Иисуса и стал совать её мне в руки со словами: «Вместо того чтобы в таком виде ходить, лучше бы вот почитала разок!» И тут у меня случился meltdown, то есть по-русски «истерика». Я не помню, что я ему наговорила, но помню, что дверью хлопнула громко и больше он ко мне со своими брошюрами не подходил.

Однако это пустяки по сравнению с тем, как жила моя подружка детства. Папы у неё не было, а мама была помешана на православии, носила платки и длинные юбки и работала уборщицей в церкви, где ей почти ничего не платили. Дома у них было очень аскетично, а в холодильнике перманентно пусто. У её мамы часто случались перепады настроения: то она была спокойной и отрешённой, то вдруг начинала жёстко воспитывать дочь, заставляя её молиться перед домашним иконостасом. Подружка была с характером и закатывала такие истерики, что вся наша многоэтажка на ушах стояла.

Мне запомнился момент, когда я ждала подружку в прихожей, а её мама подошла ко мне и тихо сказала:

— Олечка, тебе надо сходить в церковь. Причастишься — на одни пятёрки учиться будешь.

Я буркнула в ответ:

— Я и так на пятёрки учусь.
— Причастишься — ещё лучше учиться будешь.
— Но я и так хорошо учусь!

В этот момент из комнаты выглянула подружка и недовольно сказала:

— МАМА! Отстань от неё! У меня скоро никого не останется, если ты ко всем приставать будешь! Сама иди причастись!

Короче говоря, никакого позитивного религиозного опыта у меня никогда не было. Уже во взрослом возрасте я стала натыкаться на расследования о том, что творят католические и православные священники, и институт церкви полностью себя дискредитировал. Однако я согласна, что вера может быть важна для понимания того, что мы не можем всё контролировать. Эту простую мысль легко понять людям религиозным («на всё воля божья»), однако она совершенно не укладывается в голове у атеиста, который уверен, что «каждый из нас — кузнец своего счастья» и все неудачи лишь оттого, что ты плохо постарался. Винить себя во всём, что происходит в жизни, — это типичное для нашего времени заблуждение, которое приводит к тревожности, неврозам и депрессии.

Я отошла от темы лонгрида про Питера Тиля и его веру, но это было важное отступление, чтобы ты понимал, насколько я biased. Кстати, если ты не знаешь, кто такой Питер Тиль, то вот тебе ссылка на Вики. Коротко: миллиардер, инвестор и консерватор. Собственно с его подачи в Кремниевой долине и набирает популярность христианство — но в особой, местной версии, где вера становится частью карьерного и социального капитала.

В 2023 году оружейный техномагнат Трей Стивенс (Trae Stephens), по совместительству бизнес-партнёр Тиля, праздновал свой день рождения. На этой многодневной вечеринке с речью о Христе неожиданно выступил сам Тиль. Он рассказал о влиянии христианской теологии на его профессиональную жизнь и какие из десяти заповедей он считает наиболее значимыми. (Первую и последнюю: поклоняйся богу и не желай того, что имеют другие.) Это вызвало у присутствующих удивление и интерес: «Как он может быть христианином, если он гей и миллиардер?» Жена именинника, Мишель Стивенс, решила воспользоваться моментом и создала ACTS 17 Collective — площадку для обсуждения христианства среди элиты Долины. Стоит отметить, что семья Стивенсов всегда была религиозной, но долгое время в Сан-Франциско таких, как они, было очень мало.

Название ACTS 17 — это одновременно отсылка к Библии (номер главы, в которой апостол Павел несёт Евангелие элите греческого мира, «королям и королевам культуры») и акроним, расшифровывающийся как «Acknowledging Christ in Technology and Society» («Признание Христа в технологиях и обществе»). Хе-хе, ладненько.

ACTS 17 проводит встречи, на которых лидеры техноиндустрии — от самого Тиля до экс-главы Intel и CEO Y-Combinator — обсуждают, как христианство сочетается с наукой, политикой и бизнесом. Формат напоминает светские тусовки: диджей, коктейли, улыбки, знакомства. Это не церковь, а клуб элитного духовного нетворкинга.

Сама идея христианства в Кремниевой долине выглядит парадоксально, потому что богом там долгое время считался прогресс, а вера заменялась биохакингом, медитацией и ледяными ваннами. Однако последние годы ознаменовались возвратом к религии. Даже такие фигуры, как Джо Роган и Илон Маск, заговорили о важности веры.

Но насколько искренен этот «ренессанс»? Критики замечают, что подобное «христианство» слишком удобно для бизнес-элиты: оно не требует менять образ жизни, заботиться о бедных или отвергать власть денег. Здесь вера выступает инструментом укрепления связей, влияния и, возможно, оправдания собственных решений, будь то производство дронов или работа с Пентагоном.

Например, вышеупомянутый Трей Стивенс возглавляет компанию по производству высокотехнологичных оборонных систем и оружия. Однажды его спросили о социальной стигме, окружающей его работу, и о том, как он объясняет свой выбор карьеры с точки зрения христианства. Стивенс сказал, что «на всё воля божья», и если бог решил осуществлять справедливость таким образом, то он принимает его выбор. Всем потерявшимся на карьерном пути Стивенс рекомендует использовать разработанную им матрицу, которая разбивает все работы на четыре категории:

• плохие и лёгкие (создание бессмысленных игр для iPhone),
• плохие и сложные (разработка новой электронной сигареты),
• лёгкие и хорошие (создание зашифрованных услуг для обмена сообщениями),
• сложные и хорошие (колонизация Марса).

Его работа, разумеется, относится к последним, потому что она сложная и хорошая и её ему послал сам бог.

В этом смысле, религиозный тренд Долины — это не традиционное христианство, а его симуляция или версия 2.0 — технохристианство. Вера здесь не про смирение, а про престиж и избранность. Не про жертвенность и помощь страждущим, а про новые возможности. Всё-таки в 17 главе Библии апостол Павел нёс Евангелие не кому-нибудь, а «королям и королевам»греческой культуры. Как написал один стартапер: «Если Питер Тиль решил, что Иисус — это круто, то все выстроятся в очередь, чтобы тоже стать христианами». Ахах, so true.

Забавно, не правда ли? Богатые оправдывают своё богатство, власть и поведение тем, что «на всё воля божья» — и, выходит, предлагают бедным делать то же самое. Если ты успешен, значит, это было решением Бога. Если ты беден, значит, то это тоже дело рук Бога (есть ли у бога руки?). Иронично, что концепция принятия неизбежного, которая могла бы дать людям душевное спокойствие, здесь работает только в одну сторону: сильные мира сего используют её, чтобы закрепить статус-кво, а не чтобы что-то менять. Да, мы не можем всё контролировать, но здесь речь идёт уже не просто про признание хаотичности нашей жизни, а почти про пассивное согласие с тем, что «всё идёт так, как должно». Очень удобно. Аминь.

P.S.
Пока писала эссе, вспомнила о своём единственном позитивном религиозном опыте. Пасха, мы с подружкой в самой большой в Витебске церкви (там работала её мама), у нас полные карманы шоколадных конфет, и мы сидим под длинным устланным белой скатертью столом, с которого только что эти конфеты стащили. Помню, ещё в тот день мы решили, что, пока все заняты и никто не видит, нужно обязательно забраться на колокольню. Хихикая, мы на цыпочках поднимались по узкой белёной лестнице, но встретили мужчину в рясе и с визгом бросились наутёк. Было весело.

xoxo
Оля